История Леры.
Вещества: мефедрон, ЛСД, “скорости”, алкоголь
Физическое насилие
“Он меня убеждал, что со мной только так и можно обращаться, что это единственное отношение, которого я заслуживаю, что я тупая, бревно, некрасивая. Он говорил, что меня нужно бить”
О ЕГО ЗАВИСИМОСТИ
Насилие носило системный характер. С каждым разом все хуже и хуже. На момент нашей встречи молодой человек был “уже давно в завязке” по его словам. Оказалось, что всего месяц. Я предупредила, что я не приемлю никаких наркотиков. До встречи со мной он плотно сидел на мефедроне, ЛСД, 2C-B, МДМА, “скоростях” – принимал регулярно, все вместе, большими дозами, по несколько дней подряд.
“Отношения начинались прекрасно, любовь с первого взгляда, переезд, совместное проживание и сказка.”
Он хотел употреблять, я была против. Я не понимала формата торчать среди недели, торчать неделями. Мы ругались. Первый раз он меня ударил, когда я не захотела ехать вечером домой с одного мероприятия.
“Он меня ударил, поставил фингал под глазом, сказал, что не понял, как это вышло и что я сама ударилась. Наши знакомые смотрели на это из окна и не вышли помочь.”
Он постоянно подозревал меня в употреблении, никуда не отпускал из дома. Я могла просто задуматься о чем-то, он начинал кричать, что я употребляла. Я не употребляла. Он уволился с работы, и стало совсем тяжко, он стал регулярно употреблять мефедрон и ЛСД и отказывался признавать, что у него зависимость. Если я говорила что-то про то, что он наркоман, он начинал меня бить.
“Спустя время я понимаю, что это был какой-то бред и что надо было уходить и я хотела уйти, но я не могла, я молилась, чтобы кто-то пришел и забрал меня, у меня не было никаких психологических сил. Я сама потеряла работу из-за вечной нервотрепки и абьюза, он меня настолько сломал, что мне не хотелось жить.”
Он всегда прикрывал свои ситуации употребления: ему нужна “скорость”, чтобы подумать, МДМА – чтобы решить наши конфликты и подобное. И что он просто исследователь и наблюдатель.
О НАСИЛИИ
Я заболела ковидом, сидела смотрела лекцию, он напился, я почувствовала что-то неладное, подошла к нему и увидела, что он совершает транзакцию на наркотики, на “скорость.” Он сказал, что это ему нужно для того, чтобы сконцентрироваться и поискать работу. Забрала у него свой ноутбук и свой телефон, сказала, что мы расстаемся, он наркоман и что я скажу его матери. Потом добавила, что матери я не скажу, пусть живет как живет. После этой фразы он выбежал из коридора и начал меня избивать, руками, ногами. Закрыл мне рот, чтобы я не кричала, бил головой об пол, кидал по квартире, душил меня. Так он меня избивал порядка трех раз за ту ночь. У меня не было сил сопротивляться, я вообще не понимала, что происходит, будто бы не со мной. Я болела ковидом, мне было до туалета тяжело дойти. Синяки были даже на мочках ушей. Он подошел ко мне, взял ладонь и повернул ее, она хрустнула. Позже выяснилось, что она была сломана, неправильно срослась, мне ее ломали, вставляли титан.
Дальше начался полный кошмар – мне было очень стыдно от того, что со мной произошло, я никому не могла рассказать. Мне и раньше говорили, что он наркоман и не надо с ним связываться и сплошные “звоночки”, которые я не хотела замечать.
“В новогоднюю ночь он употребил МДМА и кидался в меня всем, что под руку попадется, кинул в лицо ножницы.“
Он говорил, что нам нужно употреблять вместе, чтобы повышать уровень эмпатии. Отношения скакали: после МДМА я была самым близким человеком для него, через несколько дней становилась сукой и мразью, которая портит ему жизнь. Когда он употреблял ЛСД, он видел во мне смерть, по его словам.
О ЧУВСТВЕ ВИНЫ
Намного позже я поняла, что человек был манипулятором и абьюзером. Мне казалось, что я виновата в том, что со мной происходит. Он меня убеждал, что со мной только так и можно обращаться, что это единственное отношение, которого я заслуживаю, что я тупая, бревно, некрасивая. Он говорил, что меня нужно бить. Он употреблял и говорил, что я его на это спровоцировала, потому что ему грустно, стрессово или что-то еще из подобного. Я ненавидела себя и жалела его.
Я его оправдывала, потому что он вложил мне в голову, что я никчемная и я виновата во всем. Мне было стыдно от того, что со мной происходит. Я перестала общаться со своими друзьями, потому что все видели мои синяки и говорили, что надо уходить. Я стала общаться с одной подругой, которая употребляла сама и говорила, что все нормально и все проходили через абьюз.
➰➰➰
ВИКТИМБЛЕЙМИНГ – это явление, когда на жертву возлагают частичную ответственность за произошедшее. Последствия виктимблейминга очень опасны: жертвы насилия боятся обратиться за помощью, открыться близки, боятся осуждения.
➰➰➰
О ДЕПРЕССИИ
Мой мозг просто заблокировал то, что со мной произошло, будто бы ничего не было. Я обратилась к неврологу из-за проблем со сном, оказалось, что у меня тяжелая депрессия и тревожность. То, что я испытала насилие, я осознала через месяц или два после того, что со мной произошло. Тогда меня конкретно накрыло от осознания того, что родной человек пытался меня убить, пробивая моей головой пол к соседям.
Я принимаю антидепрессанты, боюсь людей и не оправилась спустя год. Первое время мозг хотел к нему обратно, но я не повелась, я не открыла дверь, когда он, упоротый, стучал в нее несколько часов, везде заблокировала. Но мне было очень тяжело: человек с зависимостями очень ломает психику другого человека. Он сдал в скупку мои вещи, которые остались у него в квартире. Его родители мне угрожали. Он все больше начал употреблять ЛСД. Я переехала в другой город.
Спустя недолгое время общие друзья рассказали, что он перекрылся, поехал в тот город, где я жила, на велосипеде по трассе с рюкзаком, в котором была лопата. Мне повезло, что он не доехал и не добил меня и не закопал этой лопатой.
➰➰➰
СТАЛКИНГ – одна из форм насилия, заключающаяся в навязчивом преследовании жертвы, настойчивом слежении за ней. Человек постоянно пытается выяснять, где вы находитесь, кто сейчас рядом с вами. Он стремится контролировать жизнь жертвы, несмотря на ее нежелание. Сталкером может оказаться бывший муж, экс-возлюбленный или просто незнакомец из интернета. В некоторых странах преследование до сих пор не признано правонарушением, хотя поведение сталкеров иногда становится серьезной угрозой для жизни жертв.
➰➰➰
ЧЕМ ВСЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ?
Справиться мне помогли антидепрессанты, переезд и любовь близких людей. И осознание того, что я не одна, что я не заслужила такого отношения, что подобное может случиться с любым.
Сразу после происшествия я не обратилась за помощью. Мне было стыдно, страшно, жалко этого человека. Я даже не сообразила, что нужно пойти в полицию, снять побои и сломанную руку. Сразу. Заявление можно забрать всегда, а вот написать после происшествия, доказать, что человек применил к жертве насилие сложно, нужны свидетели, показания, слова этого самого насильника. Операция и реабилитация стоили 3000$, платила я сама.
“Родители этого человека знали, что он сделал и во всем обвиняли меня, говоря, что женщина должна быть гибкой”.
Правда жизни заключается в том, что для того, чтобы испытать насилие в отношениях не обязательно употреблять самой вещества, быть опустившимся человеком, падшей женщиной, тусовщиком или жить под мостом. Это может произойти с каждым.
Начало материала читайте здесь.
#абьюз #насилие #жертва #злоупотребление
Представники ЛГБТ-спільноти складають 9,1% парламентарів.
Все на свете приедается, кроме еды.
Многие, сидя дома на диване, думают о том, как же заработать, размышляют, что-то выдумывают… Но самое главное – делать ничего не хотят, а ведь под лежачий камень вода не течет, как говорится.
Как избавиться от влияния дисфункциональной семьи.
Не умеешь готовить, а кушать хочется? Ну так невелика наука, читай и практикуй.
Институт Беркли сделал две по-настоящему хорошие вещи: LSD и BSD. Причем второе – под действием первого.
Мы попросили рассказать, что в профессии психолога самое сложное и как это вообще – уметь раскладывать чувства других людей по полочкам.
Мы предоставим вам ответ
в течение трех рабочих дней.